Белый портрет на черной стене,
Рыжие пятна.
Белые губы не слышно совсем,
Что говорят нам.
Видимо, даже скорее всего,
Дарят прощенье…
Был тихий вечер, первый за год
Вечер весенний.

Братья уходят один за другим
Без долгих прощаний,
Право на боль оставляя живым
От слез и страданий.
Еще одну жертву тотальное зло
Внесло в список лишений…
Был тихий вечер, первый за год
Вечер весенний.

Смерть, победив беззубый закон,
Косит бесцельно.
Это – проклятье страны, обреченной
Быть взятой отдельно.
Сквозь плач и стенания ставит народ
Поминальные свечи
Тому, кто ушел в первый за год
Мартовский вечер.

Уснула ты, твои глаза сковала смерть навек…
Прощай, мой дорогой, любимый нежно, человек…
Я верю, ждет нас встреча где-то в дальнем далеке…
Пока же, дождь с небес, и слезы стынут на щеке…

Мой сын и ты, дарившая мне радость и покой,
Ушли дорогой той, что в рай ведет, но не домой…
Господь послал тебя ко мне, да Он же и забрал…
Рыдая ночи напролет, я Бога проклинал!..

Неужто счастья миг достоин горя долгих лет?
Я боль в темницу спрятал, только ей не нужен свет:
Болит душа, и до сих пор я не могу понять –
Как мог обретший счастье это счастье потерять…

Никто не смог тебя, моя родная, заменить…
Ну как, скажи, мне с памятью о вас, любимых, жить?
Мне жить не хочется совсем, я горе скрыл от всех…
С тех пор заметил,
Что так сладко слышать детский смех…

Сказать мне больше нечего, все сказано теперь.
Семь лет молчал
И вдруг пришлось открыть печали дверь…
Но краткой встречи радость осветила душу мне:
В ту ночь ты мне приснилась,
Мы увиделись во сне…

Жидкость, густая, как воздух,
Жаркая слизь воспаления,
Кашлем спалившая отдых,
В сопли утекшие бдения
Выплеснувшая, ты – бич мой!
Жертве твоей наплевать уже
На Карадаг и на beach boys…
Ой, батюшки!

Не желая платить злом за зло
И не думая о стае мужчин под окном,
Она хотела любить этот мир, но мир
Не способен понять ее…
И не ведая о том, что такое страх,
Она пыталась петь песни о веселых мирах
И не знала, что в ее глазах
Отражается тьма, тьма, тьма…

Тьма рваных душ, тьма гнилых сердец,
Тьма мозгов протухших, тьма – смешно надеяться!..

Удивляясь тому, как идет дождь
И в небесах танцует радуга – луча дочь,
Она не слышит грозной поступи грозы,
Но та уже близко!
Злая молния ужалила ее смех
И раскаты заглушили несомненный успех,
Но в зеркале луж я вижу
Отражение радости…
Чадости…

Достигая Земли светом новой далекой звезды,
Обретая звучание в шелесте листьев,
Касаясь дыханием ветра уставших лиц,
Оживая в сердцах утомленных частицей
Непознанной ими любви,
Подарившая свет пустому окну,
И уставшим от грома даря тишину,
Остается лучом для того, кто еще не умер.

Уйти, не исчезнув, на память вздохнув,
Сказать осторожно: “Люблю и прощаю!”
Надеясь, что, вот, теперь отдохну,
Над бездной безвременья птицей взлетая.

И все пережито – и смерть, и разлука –
Давно, не единожды, не однократно.
И сцена, невозмутимая сука,
Впитала твой образ, кровавые пятна

Иль что-то, что кровь заменяет на сцене,
И слезы, и радость, и миг удивленья…
В траурном зале мы просим прощенья,
Благодарим за успех поколенья…

Оставить наследие – много ли надо
С любовью к до боли любимому делу?
Уже не повинность, скорее – отрада…
Оставить и – в бездну безвременья смело.

Прощай и прости нас, оставшихся в мире,
Свидимся снова на сцене у Бога…
Тихо в театре, на улице сыро,
Осень хромает старухой убогой…

В надрывном смехе утонула сирень,
В густом дурмане растворилась…
И жидкий воздух, омывающий день,
Безмолвно горький и постылый…
Пушистый вечер устилает асфальт
Да пристает и лезет в душу…
Когда бы голосу искусную фальшь,
То кто бы слушал?

А крылья ветру не позволят упасть,
Им управляя подспудно.
Вскружила голову безумная власть,
Теперь ошибки прилюдны.
Быть может, я не права, ты прости
Мои крамольные мысли…
Хозяин, видишь ли, как жертвы твои
В тоске тумана повисли?

На небе супер-пупер жаркая спесь,
А по песку – босой по углям…
Хозяин, ты реши, я буду ли здесь,
Или отправи мя под пули!
Реши, достойна ли увидеть тебя
Или узнаю последней.
И предо мною будет танго плясать
Твой недобитый посредник…

Когда ты умчишься в далекие дали,
Землю укроет опавшей листвой,
Дождик в окно постучится печально
И по стеклу пробежится слезой,
Дом опустеет и краски исчезнут,
Пылью покроется старый рояль,
Лишь отзовется напевом гротескным,
Когда ты умчишься в далекую даль…

Прямой путь на север
Лежит там,
Где нам,
Увы, не стоит.
Так, запрягай своих собак
И погоняй, погонщик,
Туда,
Где будет
Стоить или стоять —

Нам все равно, но, но, но…
Нам все равно, но, но, но…

Хэй, Га!
Колдун, колдуй,
Ветер, дуй,
Не загаси пламя!
Пока
Мы знаем,
Как слабы слова,
Когда сильны желанья!

Возьми этот клевер
В свою длань,
Оставь
Себе на память.
Не поскупись на доброту
И выдели немного
Тому,
Кто хочет
Мира. Или — мираж?

В твоей улыбке светится добро,
И ласку излучает глаз зеленых взгляд.
И пусть нам встретиться уж больше не дано,
А я люблю тебя, люблю тебя.

Твое молчанье красноречивей слов.
О счастье для тебя судьбу молю.
Убей меня, зарежь меня, сломай меня, сожги меня,
А я тебя люблю, тебя люблю.

Твой голос тихий и ласковый, как сон, –
Бальзам души тому, кто в тебя влюблен.
Я повторяю, бесконечно струны теребя,
Что я люблю тебя, люблю тебя.

Мой друг! Ужели эту радость
Прочтения диковинных творений,
Уж кое-кем повергнутых в забвенье,
Я с вами разделить смогу!
Святое удовольствие под старость –
Сидеть в изысканном кругу
И щебетать, не сквернословя,
Не омрачая чутких душ
Излишней пылкостию в споре,
И в полусонном разговоре
Ласкать мурлыкающий плюш,
Что когти в плоть мою вонзает
Играючи. А кто играет,
В том, как мы знаем, нету зла
Обычно, кроме исключений,
Которые без приключений
Не мыслят времяпровожденья –
Из рук вон плохи все дела…

Однако, мне б остановиться!
В такие дебри вас завел,
Что сам рискую заблудиться…

Мой милый виртуальный друг!
Обременять тебя не смея,
Пишу письмо, в душе лелея
Надежду на ответный стук
В стекло экрана монитора –
Знак Интеренетовских услуг.

Не перечислить всех проблем
Впервые влезшего в реальность:
Когда взывал – никто не слышал,
Когда кричал – просили тише.
И так расстроился совсем,
Чего еще мне оставалось?

И ты был первым, кто ответил
На одинокий долгий вой.
Снимаю шляпу пред тобой
С мохнатых на макушке ушек.
С тех пор твой образ чист и светел…
Так говори! Я буду слушать!

Какая внешность – разве важно!
Ты пишешь – это то, что нужно!
Твою я выбираю душу,
А значит, вместе с нею тело,
Ту оболочку, где вальяжно
Душа до нерва прикипела…

Мой милый виртуальный друг!
Люблю тебя беспечно, страстно…
Твои слова и речь прекрасны –
Творенья шаловливых рук.
И я надеюсь, не напрасны
Счета навязанных разлук!

Пусть любовь вездесущею станет,
Пусть объемлет замерзшую Землю,
Пусть сердца, что – ледышки, растают
И капелью прольются немедля,
Прорастая из будничных хлябей
В ослепительно-синее небо,
Чтобы знали вы – это не на день,
Это Вечной Любови посевы.
Неудержным потоком весенним
Пусть ворвется восторгом, весельем,
Пусть цветы вам под ноги постелет,
Чтобы вы улыбались и пели.
Ах, любовь, огради их от горя,
Тех, кто дарит нам жизнь, неверным,
Чтоб ни слез, ни ударов, ни боли,
И собой одари их безмерно.

Утопичны идеи да просьбы,
Да мечты, что – сквозь пальцы бесстыже,
Но, любовь, лишь тебе удалось бы
Сделать эту утопию ближе.

Прости за то, что был неласковым,
За то, что был порою груб,
За те слова, что в гневе сказаны,
Прости за то, что был нелюб.
За то прости, что прегрешения
Я от тебя укрыть не смог,
Не смог укрыть свои сомнения
И свой неправедный упрек.
Найти ли можно оправдание
Поступкам улетевших дней?
А мне в ответ – твое молчание,
В ответ на боль души моей.
Знать, мне теперь вовек прощения
С твоей не видеть стороны…
Что хуже есть, чем отречение
От тех, в кого мы влюблены.

Глаза в раскос –
Знак первородства;
Немного искривленный нос,
Ничуть не портящий уродства;

Усталых губ
Изгиб печальный;
Хоть череп угловат и груб,
Но приглядишься – не фатально.

Что до грудей –
Они понуры,
Чуть ниже уровня плечей…
Черт! Что лицо, то и фигура!

Аж до колен,
Проворны, хватки,
Висят две плети…Ну зачем
Тебе такие недостатки?!

Одним движением руки
Снимая звезды с небосклона,
Прошел по полю человек –
Бродячий пес, кошак бездомный.
Босые ноги по земле
Шагали, в пашне утопая,
А вслед за ним брела зима –
Сварливая карга седая.

Закатом обагренный лес
В мгновенье ока листья сбросил.
Бродяга, удивленный, встал,
Подумав: «Неужели, осень?”

Он сделал шаг. Ступню пронзив,
Коварный холод вкрался в душу:
Увидел странник первый снег –
В мороз ему вдруг стало душно,
Стемнело, и невдалеке
Огонь в окошке разгорелся…
Несчастный бросился вперед:
Авось дадут ему погреться!

Но странно, дальше он бежит –
И огонек манящий дальше.
Бродяга из последних сил
Спешит к нему по зимней пашне.

Усталость, с ног скосив его,
Лицом в сугроб швырнула колкий,
А холод по босым ногам
Стегает ледяною плеткой.
И, издеваясь, огонек
Недосягаемым уютом
Манил лежащего в снегу:
“Здесь сыты все и все обуты!”

Отчаявшийся атеист,
Он звал Богов, но Боги дремлют.
Обмана горечью слеза
Скатилась по щеке на землю.

Метель, заботливо укрыв
Бродягу снежным одеялом,
Баюкала его. Глаза
Закрылись, наконец, устало,

И стало страннику тепло.
Метель про лето песни пела,
Улыбка тронула уста…
Душа ушла, покинув тело.

Серж корпел над мухой, что должна,
По мнению его, родиться из слона.
Увы, придется, как тут ни колдуй,
Слону отрезать уши, хобот… хвост.

Тихо в камине поленья трещат,
Снег за окном в серебристый наряд
Ели одел, словно белые кошки
Каждую ветку обняли – и спят.
Про Рождество промурлычут во сне,
Тени плывут по древесной стене,
Тени желаний, которые кто-то
Взялся исполнить в святой вышине.

Ты улыбаешься игриво
И строишь глазки – дай колбаски!
Да прыгаешь нетерпеливо
Поцеловаться, просишь ласки.
Большой ребенок, шебутнушка,
Мохнатомордая холера,
Защитник правых, меч для левых,
Том Первый – детям не игрушка!