На черном листе напишу ночь…
Это будет беззвездная безлунная мгла,
Это будет похоже на слепой взгляд,
Это станет болью и печатью зла,
Это станет молчанием идущих прочь…

На белом листе напишу день…
Это будет безликий и немой свет,
Это будет белый кафель госпитальных стен,
Это станет равнодушием на твой привет,
Это станет удивлением ищущих тень…

На желтом листе напишу страх…
Это будет Китай на пороге войны,
Это будет воссоздание Берлинской стены,
Это будет Чернобыля траурный дым,
Это станет безумием в белых глазах…

На красном листе напишу смерть…
Это будет огнем раскаленной крови,
Это будет конвульсией убитой Земли,
Это станет триумфом Великой судьбы,
Это станет чем-то, во что ты не веришь…

На зеленом листе напишу жизнь…
Это будет запретом на иные листы,
Это будет сиянием твоей красоты,
Это станет раем, где есть я и есть ты,
Это станет Любовью…

Истоки и начала,
Вокзалы и причалы:
Вся жизнь большой круиз.
Но только стало мало,
Я от путей устала…
Моя дорога – вниз.

Учения напрасны,
Хоть знают, что на красный
Дороги вроде нет.
Но движутся, как танки,
И красят непрестанно
Дорогу в крови цвет.

Куда ты катишься, Россия, в безбрежном,
В безвольном, и бесправном, и безнадежном?

Я видела не много –
Колеса и дорога
Да изредка приют.
Везде одно и тоже:
Вином залиты рожи
И их же, знамо, бьют.

Как милостыни ждут чужого вниманья
И подтверждения чужого уважения

А на экранах мысли
Раскланялись и вышли,
И был их выход тих.
Мы зубоскалим тупо
На персонажей глупых,
Что мы умнее их.

А быть умнее их не очень-то сложно
И вроде кажется – не все так безнадежно!

Поставили на жадность,
Поставили на похоть,
Поставили на грех.
Мы восхваляем праздность,
Мы молимся на Запад,
Рекламу и успех.

Я не верю, что спит беспробудно
Ваша совесть и гордость, и ум!

Вставайте с колен,
Безумия плен
Сорвите прочь!
Стояли века…
Не ждите пока
Наступит ночь!

Мне кажется, что мы зарылись в грязь
Холодными, сопливыми носами.
Печаль зловонной жизни растеклась
Под нашими корявыми ногами.

Мне вспомнилось, что мы кусали зря
Того, кто приключился, но не с нами.
Смеялась подколодная змея
В моих руках стеклянными слезами.

Кому отдали мы свое ничто?
Тому ли, кто сулил нам рай небесный?
Пропали ни за что и ни про что
Истлевшие обрюзгшие телесы.

Мне видится последнее «прости»
Отчаявшегося голеностопа…
Не потому ли нас вовсю честит
Зажравшаяся толстая Европа?

В руках серебро, под ногами чума,
То ли город, а то ли тень.
Виновата ли в том недотрога-зима
Или самый последний день.
Не понимаю, что случилось, как случилось, когда
Разорвали полотно и бетон,
И может, я слепа, но свет мне заслонила беда,
Зато я слышу приближение раскатов грозы,
Я слышу гром!

По полю белому следы – карандашом по листу,
Но собаки потеряли нюх.
Засыпает патруль на голодном посту
И политика теряет слух.
И щенков на мясорубку посылает рука,
Под обломками скрывается стон.
И краснеет под разливами святая река,
И пламенеет под разрывами святая земля…
Я слышу гром!

Кому-то выгодна гроза, кому-то – пепел войны,
То ли глупые, а то ли хитры.
Застолбили места у кирпичной стены,
Словно выходы в иные миры.
Поторопитесь, ибо топот за великой стеной
Не принимается, как розовый звон,
Нарастает, разрывая примитивный покой,
По кирпичику разламывая гибнущий строй –
Я вижу гром!!!

Просторный коттедж не для тех, кто в бегах,
Кто ночи и дни напролет на ногах,
Кто знает, что счастья не ищут в домах,
Где настежь и окна, и двери.
Они – не пророки и не мудрецы,
Еще не глупцы и уже не спецы,
И не кандидаты в святые отцы,
И вряд ли во что-либо верят.

Пройдены реки, мосты сожжены,
Ограблены лорды богатой страны.
Идущие в ночь – они тем и сильны,
Что ветром сменяется ветер.
Поверженный Бог грешных душ не спасет,
Он – только отверженных мыслей оплот.
Хвалой в его честь не зайдется народ…
Прости их, Господь, это – дети.

Отчаянье лиц, нищета и позор.
И губы застывший лепечут укор.
Опять караулы уходят в дозор
В те ночи, в которых нет света.
Они не вернутся и, зная о том,
Запрут свои души молчанья ключом.
Не думай и спрашивать их ни о чем:
Они тебе не ответят!

Отравленный член бывшей КПСС
Восстал из могилы своей.
Кряхтя и скрипя, он на Кремль залез
И крикнул, что он не еврей.

Но Ленин услышал его и сказал:
«Ступай-ка на место, дружок!»
Член жалобно ныл и о чем-то жужжал,
Но стон его был одинок.

Тогда он повыше забрался к звезде,
Пытаясь работать стриптиз.
Но Ленин вцепился зубами в муде
И стаскивал грешника вниз.

Отравленный член бывшей КПСС
Упал на могилу свою.
В Советской стране не бывает чудес,
Поэтому тело – тю-тю.

Надо было бежать и падать.
Было время, но вышел срок.
Спорили с тобою до упаду –
Спотыкался на каждый слог
Безумия диалог.

Поначалу казалось дивным,
Что холмы обратили в степь,
И казалось – нам дальше видно,
Но не знали, на что смотреть,
О чем говорить и петь.

Восходили хлеба златые,
Да златые же купола.
Мы кого-то всю жизнь кормили,
Нам же пищею – водка зла
Да закусью – удила.

Победителей мы не судим,
Победителей больше нет.
Только люди – все те же люди:
Мотыльками летят на свет,
Которого тоже нет.

Наступит полдень в неоконченной стране,
С небес придавит неоконченное солнце.
В незавершенном танце всадник на коне
Над неоконченными па уныло бьется.

Мы недоели недожаренный бифштекс,
Недосмотрели недоснятые картины,
Недоглядели за подростком, наконец,
И недопили чашу горя и рутины.

Недорассказанные сказки на костре
Недогорели. Обожженные страницы
Листает ветер. Неоконченный портрет
Вобрал в себя едва увиденные лица.

Едва ребенок недосмотрит в полусне
Почти законченное что-то… только поздно…
Наступит полночь в неоконченной стране,
С небес придавят неоконченные звезды…

Лес молчал задумчиво,
Словно мы разлучены
С тобой веками:
Ни ветерка, ни шепота,
Как будто наши хлопоты
Пустой звук, и это все – не с нами.
Он грустил обманчиво,
О грехах умалчивали
Мы, веря,
Что пройдет со временем
Суматоха с бременем
Зимы – не такая уж потеря,
Знали ли мы,
Что значит бремя зимы.

Жили мы в полголоса,
Опадали волосы
Листвой осени,
И зима кружила нас,
Вьюга напевала вальс
Простой – знала, что с нее не спросят.
Почему, скажи мне, брат,
Лес тебе и мне не рад,
Молчит свидетель.
Знать, кому-то выгодно,
Чтобы было стыдно нам,
Мороз в каждом взгляде совесть встретит.
Знали ли мы
Тяжкое бремя зимы.

Наступила оттепель,
Стало тяжело теперь
Молчать скромно.
Кто был вчера беспомощен,
Уж предлагает помощь нам.
Как знать, может, мы уже готовы.
Лес, что был задумчивым,
Гимны стал разучивать
Весне и солнцу…
Только что-то тут не так:
Рано было бить в набат
Побед, а теперь уж слишком поздно.
Знали ли мы,
Как коротко время весны!

Оставляют города и веси,
Ни в легендах ни следа, ни в песне,
Нас о грядущем покидают сны.

Бесконечные пути что путы
Свой единственный найти так трудно
Течет за небо знания река

Битым стеклом
Ноги изрезали в кровь,
Но ушли
Те, кто хотел быть собой.

Шестицветные слова – увечье,
Прибалтийская весна не вечна
Сама придумай, с кем не по пути.

Белым глазам вепри за каждым столбом
Не мираж, новая цель и (задача)…

… Задача хранить от греха,
и видеть задолго до часа быка,
выследить прямо идущих во след,
дабы следов не осталось в веках.
Жечь и стирать
память о тех, кто ушел
в поисках дня…

Мы прошли войну и мир с победой
Но в войне не победим последней:
Не помнят дети предков имена.

Битым стеклом
Символы черной чумы на стене
Кровью рисуют они.

Сотканные из тишины
Молчания Великой страны,
Верящие в Светлый Путь,
Готовые спину гнуть
Во благо державы своей
И будущего детей,
Но серая промозглая мгла
Нависла знамением зла.

Заслонив собой горизонт,
Увидеть не дает восход,
Под себя давит жизнь –
Оглянись, удивись и смирись:
Имя и заслуги – ничто!
Был бы денежный мешок!
Идеал – звук пустой,
Его заменили ценой.

Заполонили наши умы
Хроникой холодной войны.
Фильмы полны смертей,
Но вряд ли фильмы страшней новостей:
Войны то тут, то там,
А где-то взрывают Храм,
Кто-то замурован в стене,
А кого-то сожгли на вечном огне.

Нам дьявол презентует блеск,
А сам уже в души влез.
Только, когда умрем,
Мы этот блеск с собой не возьмем.
Что ты оставишь здесь –
Мыльный пузырь и спесь?
В чем твоя была цель?
Что ты хотел
И создать успел?

Черно-белой стране
Не хватает чернил,
На белесой стене
Никто не пишет: «Я здесь был!»
В амбразуре окна –
Чей-то пристальный взгляд,
А фигура видна
Едва-едва, как тень в тенях.

Ни луча, ни ключа, ни нача-ла, ни даже конца:
Белый цвет, черный цвет, серый цвет – и не видно лица
В тени от тени.
Покажи, докажи, что ты сер и достаточно нем.
Был ничем, стал ничем и останешься тоже ничем.
Ты – тень от тени.

Нет испуганных птиц,
Если нету кота.
Нет надежных границ,
Что не преступит пустота.
Мы не прочь постоять,
Только падаем в грязь.
Черно-белая пасть
Вцепилась намертво во власть.

Ни луча, ни ключа, ни нача-ла, ни даже конца…

Обещания лживы:
Обещать – не дарить.
Потому тени живы –
Покуда звезда продолжает светить.
Прометеева правда
Недоступна теням:
Им делиться не надо –
Пусто внутри, не хватает огня.

Ни луча, ни ключа, ни начала, ни даже конца…

Я хочу знать: во что нам верить,
Если веру вы повергли в прах.
Кто из нас смеет – тот и смелый,
Да и тот верность растерял в боях.
Я хочу знать, кого нам слушать
И кому воздавать мольбы.
Кто сильнее – тот и лучше,
Только в пекло полезем мы.
Связано, сколото – это не золото,
Чем больше смертей – тем больше добыто.
Где-то кричат?
Это – храп, уставшие спят.
Проснись, товарищ, на кон поставишь,
Не выиграешь, так казну добавишь:
Это – оплот!
Веселись, рабочий народ!

Хвалим, ругаем, смеемся прошлым,
Только мертвым на нас наплевать.
Мы видим то, что в землю спрятано,
Дебаты по теме на дом заданы,
Учитель отнимет шпаргалку, не дав мне списать.
Связано, сколото – это не золото,
Чем больше смертей – тем больше добыто.
Где-то кричат?
Это – храп, уставшие спят.
Проснись, товарищ, на кон поставишь,
Не выиграешь, так казну добавишь:
Это – оплот!
Веселись, рабочий народ!

Я хотел обменять октаву,
Только музыка вышла вон.
Настроенные нервы качают право,
Молодые выступают по тропинкам старым,
По которым проходил когда-то старенький дракон.

Лифт застрял между этажами,
Но с тенденцией движенья вниз.
Кто против нас, тот, разумеется, не с нами.
Мы сбываем опыт, накопленный годами
Короткими днями, длинными ночами.
И, поверьте, это – не каприз.
Связано, сколото – это не золото,
Чем больше смертей – тем больше добыто.
Где-то кричат?
Это – храп, уставшие спят.
Проснись, товарищ, на кон поставишь,
Не выиграешь, так казну добавишь:
Это – оплот!
Веселись, рабочий народ!

Я по горло сыт платными сортирами,
Март – июль: все перепутано! –
Где решето, то, что с дырами?
Где та вода, что в камень укутана?
Дембель, солобон: в звездах задница,
Дважды два – будет пятьдесят.
Дачный день, ведь сегодня – пятница.
Я живу в стране, где и летом снегопад.
Нас кормят сытными “завтраками”,
Наши подстилки терзают плоть
Полемику в нас вбивают
Только что не ногами,
Будет оттепель – но льда не расколоть!

Небеса малиновые на закате плавились –
Получили право на использование тел
В роли накопителей тотальных идей (конденс),
Но не доверяли перезаписи мыслей…

Полигоны выстроило новое сознание,
Выступили слезы умиления на очи.
Атакуя силу выступило знание (резист)…
Знание не выдержало злого жара пламени!

Одинокий ворон эпилогом пишет небеса…
Небеса багровые в забытой Богом тишине…
Горизонт укрыла восходящая стена во вне…
Я хочу увидеть не муаровое небо…